Мужчина и женщина (чуть старше собеседника) сидят в саду, он говорит: «Расскажи о своем первом сексуальном опыте», — и берет со стола яблоко. Она рассказывает совсем не об этом, точнее не совсем — о том, какая в ней в этот миг произошла перемена, а потом умоляет: «Спроси меня еще». Он спрашивает.
Этот допрос в райском саду — плод фантазии (ведь сад не может быть без плодов) сидящего у них за спиной писателя, который отчасти следит за беседой, отчасти изобретает ее, настукивая по клавишам печатной машинки. У входа в дом — музыкальный автомат, время от времени требующий сменить пластинку.
«Прекрасные дни в Аранхуэсе» — экранизация пьесы австрийского драматурга Петера Хандке о фатальной разнице между мужчиной и женщиной. Йенц Харцер — актер, играющий писателя, уже был этим писателем в театре. Актриса, говорящая о том, что обычно скрыто, — жена Хандке Сара Семен; монологи были написаны для нее. Говорят по-французски, акцентируя легкость бытия. Мысленно Вим Вендерс посвящает этот фильм памяти Эрика Ромера, герои которого тоже часто проводили время в садах. Дом в Иль-де-Франс, из которого виден весь Париж, когда-то принадлежал Саре Бернар.
Двое сидят и говорят, а третий наблюдает — больше ничего. Событием в этом фильме становится порыв ветра, или набежавшая тень, или пауза между словами, или несовершенство человеческой памяти, или возникающий из звуков собственной песни — рояль в кустах! — Ник Кейв. 3D — технология для балаганов и стареющих романтиков — становится здесь пропуском в райский сад, где объемны не только предметы, но и запахи, и звуки; где едва успеваешь увернуться от веток и вот-вот почувствуешь вкус яблока.
На пресс-конференции Вендерса спросили, верит ли он в будущее кинематографа, и он назвал кино территорией, где можно укрыться от раздражающих запросов мира — райским садом, в котором замедляется время и вступает в свои права память.
