Мы счастливы, посмотрите

Помнишь, что было в 15? Ну или 16?

Сбегал из дома? Водился с дурной компанией? Грубил родным? Прогуливал алгебру в подворотне? Помнишь, как потом как-то рассосалось само собой (экзамены, репетиторы…), как в потоке бесконечных бытовых проблем и вечных вопросов стали сами собой отваливаться школьные друзья, появляться новые, и как однажды ночью ты курил на кухне после неудачной вечеринки, глядя на оранжевое от фонарей небо, и вдруг ни с того ни с сего накатила эта невыносимая, щемящая тоска, сворачивающая сердце в какую-то одну точку, в которой есть лишь одно желание — понять, любит ли тебя кто-нибудь, и будет ли кто-нибудь рядом… И вдруг понимал, что любит.

«Мамочка» Ксавье Долана — это окончание переходного возраста самого режиссера, взрослый ответ дебюту «Я убил свою маму». Фокус смещается именно на того, кто должен как-то справляться с этими истериками становления. Недавняя вдова Диана (она называет себя Die — Дай) вынуждена забирать своего сына Стива из центра для сложных подростков — домой, где будет пытаться построить семью заново и приспособить неконтролируемого ребенка к жизни. Сценарий заурядной социальной драмы сразу усложняется многомерностью персонажей — и тут можно только разводить руками перед талантом (или просто лихостью?) Долана в смешении палитры до такой степени, что какие-либо споры о вкусе перестают быть возможными. 46-летняя Диана молодится до совершенно комического китча — она носит огромные платформы и джинсы-клеш и, причмокивая жвачкой, говорит в таком регистре, что в Канаде фильм выходил с французскими субтитрами. С подобным обликом опустившегося среднего класса легко сыграть плоско и карикатурно, но Анн Дорвал выдает типичную долановскую обманку — под внешней пестрой оболочкой скрывается такая человеческая сила и сложность, что контраст делает драму еще острее.

Стив, которого без единой фальши играет 16-ти летний Антуан-Оливье Пилон, — это тоже набор противоречий, но уже объяснимых медицинской картой. Он может быть прекрасным белокурым героем, когда поет для своей матери «Vivo per lei» Андреа Бочелли, может быть опасным мерзавцем, когда угрожает ей и вдребезги разбивает журнальный столик…

Третий член семьи — соседка Дианы Кайла, бывшая школьная учительница, переехавшая с мужем и дочерью из Торонто после трагедии, от которой практически потеряла дар речи. На цепочке на ее шее — знак бесконечности, бесконечной любви и принятия -- тоже тяжелая ноша и, как и Диана, она не сможет вынести ее до конца.

Все три героя цепляются друг за друга, безнадежно пытаясь оставаться счастливыми два с половиной часа экранного времени. Время тянется дольше, чем нужно, но фильм, снятый в формате квадрата помещает быт в такую же золотую рамку, как и инстаграм. Посмотрите, мы счастливы. Это оглушительное счастье Долан подпитывает своим излюбленным ходом: бесстыдно начиняя фильм суперхитами:

Счастья у Дианы, Стива и Кайлы не выходит — все разваливается — впрочем, об этом можно догадаться уже по вступительным титрам, где говорится о новом законе, который выпускает вымышленное канадское правительство в 2015 году. Но и у Долана не получается выйти на линию больших нарративов, несмотря на все обилие библейских и греческих отсылок, которым начинена “Мамочка”. Никто не справляется.

Финальные кадры фильма, цитирующие «Пролетая над гнездом кукушки», перечеркивают внутреннюю логику фильма. Оказывается, что Долан совершенно неспособен снять трагедию. В его методе, в нем самом и его героях слишком много жизнелюбия, патетики, жажды красоты, задора, молодости, которая не готова поставить точку — только запятую, только вперед, превращая фильм в клип и издевательски заставляя зал плакать под Лану дель Рей. И в этом смысле Долан и его кино — это такой хороший друг: когда тебе смертельно грустно, он обязательно расскажет что-нибудь смешное, запишет музыки и поделится любимой фруктовой жвачкой — и окажется, что в твоей боли нет совершенно никакого смысла.

С такими парнями и надо дружить.