Выживут только любовники

Жили-были Адам и Ева. Вампиры.

Адам — долговязый, длинноволосый, эксцентричный и, кажется, талантливый музыкант, облачённый во все черное. Он был бы живой мечтой любой экзальтированной восьмиклассницы, в айподе которой Suicide, Deftones или хотя бы Джек Барнетт. Да и любой другой девчонки с хорошим вкусом. Но девчонки не знают Адама: он старательно прячется от мира в своем полуразрушенном замке где-то среди заброшенных окраин Детройта.

Домашняя студия Адама — мекка самого искушенного нерда: винтажные усилители, микшерные пульты, виниловые проигрыватели, лучевые экраны, горы пластинок, гирлянды проводов, созвездия электрических лампочек и регулярно обновляющаяся коллекция редчайших гитар. Но Адаму не перед кем похвастать этим добром — живых друзей у него нет — стену украшают портреты приятелей былых времен: Баха, Малера, Эдгара По, Кафки, Эйнштейна, to name a few.

У нашего героя слишком развито чувство прекрасного, а с современностью явные проблемы: беднягу передергивает при фразе «видел на youtube». Да и чистую кровь становится доставать все труднее. В общем, Адам подумывает о самоубийстве, что впрочем, не мешало еще ни одному классному гитаристу.

Ева — бледная, худосочная блондинка, takes it a little easier. Не носит одежду начала прошлого века, пользуется айфоном и помирать не собирается, живет в Танжере, дружит с Кристофером Марло и читает по меньшей мере на четырех языках.

Адам и Ева влюблены друг в друга уже много столетий. И, кажется, этого срока им достаточно для идиллического взаимопонимания. Когда Ева приезжает навестить Адама, им хорошо вдвоем — никаких сомнений. Она хвалит новые записи своего мрачного бойфренда:

— Мне нравится эта струнная музыка. Помнишь, ты подкинул Шуберту один струнный квинтет, а он выдал его за свой собственный?

— Да, но я ведь сам попросил его это сделать. И вообще, я дал ему только адажио.

Потягивая кровь под сладкий рок-н-ролл с пластинок, за партией в шахматы, влюбленные вспоминают хорошие времена и добрых знакомых. Им есть, что и кого вспомнить, хотя Ева и пожурила Адама за то, что из-за своей эксцентричности он пропустил все самое веселое: средневековье, инквизицию, чуму…

Когда фильмы в российском прокате будет цензурировать РПЦ, имена героев заменят на Джона и Мэри. Вообще, с точки зрения духовных скреп, фильм можно обвинить в страшном цинизме и снобизме. Людей главные герои называют исключительно зомби, из-за мертвого приятеля Адам расстраивается не больше и не дольше, чем из-за разбитого Гибсона. Элита — это начитанные, талантливые вампиры с хорошими манерами и холодным сердцем и их редкие друзья — великие ученые, писатели и музыканты. Остальные — живые мертвецы. Прежде джармушевские аутсайдеры бессмысленно слонялись по городам без гроша, мотали сроки, торчали в кафе, убивая себя никотином и черной гадостью. Теперь в их клыках оружие, деньги и запас бессмертия.

Как и раньше, Джармуш нам ничего насильно не втолковывает, виртуозно выдерживая свое фирменное отстранение и чарующий ритм длинных плавающих планов под мрачный и соблазнительный саундтрек. Добрая половина его фильмов — это такое же сладкое забытье в деталях, литературных отсылках, хорошем вкусе и шутках для своих, в котором пребывают и наши герои-любовники. Даже у зомби есть кое-какой шанс — о нем можно узнать, досмотрев этот жестокий фильм до конца. Опять же, мы должны быть благодарны режиссеру за то, что он пролил свет на таинственную историю смерти Марло — теперь мы точно знаем, как было, а как не было.

И если мне когда-нибудь случится коротать свой вечер в старом доме на окраинах Детройта, медленно смакуя бокальчик четвертой отрицательной, на стене рядом с Кафкой будет висеть Джармуш, а пересматривать его фильмы я буду лишь с оригинальных 35-мм копий.