Пока мы восстанавливали фундаментальные ценности, кое-кто оживил «Твин Пикс».
— Мэри! Мэри, это ты? Это ты, Мэри? Ты?
Я стою в красном свете посреди пустыни, меня обнимает голый плачущий мужчина. Он только что убил свою жену Мэри. Через пять минут смерть в черных кружевах будет бить его головой о кафель ванной. Через полчаса я буду стоять на Лондон-стрит, не очень понимая, как жить дальше.
The Drowned Man — постановка британской театральной команды Punchdrunk, с 2000 года создающей «иммерсивный театр». Дистанция между сценой и залом здесь преодолевается физически: при входе в огромное здание Temple studios ты получаешь белую маску баута, надев которую, попадаешь в иную реальность: то ли фильм Линча, то ли твой кошмарный сон. Здесь роскошная голливудская киностудия 50-х годов граничит с грязными трущобами на краю пустыни: неоновые вывески, драпировки и балдахины, грязные трейлеры, старые автомобили, гримерные с грудами пышных платьев и рядами зеркал, соломеные чучела, сатанинские алтари, убранные сухими цветами могилы, бархат, маски старух, трупы на шахматном полу. Да, это — большой стиль. Тактильный аттракцион. Можешь подержать в руках еще теплое орудие убийства, примерить кружева старлетки или окунуться в ванну, где только что утопили кинозвезду. В отличие от привычного театра, ты можешь дотянуться до всего, кроме одного — самой истории.
«Утопленник» частично поставлен по мотивам «Войцека» Георга Бюхнера и «Дня Саранчи» Натанаэля Уэста: если знать оригинал, то действительно чуть легче проследить за историей параноидальной ненависти, приводящей к убийству (Бюхнер) и рассказом о борьбе за сердце старлетки на фоне изнанки Голливуда (Уэст). Но стоит ли искать первоисточник, когда рядом еще с десяток сюжетных линий? Или те же, но вывернутые наизнанку. Например, «Войцек» здесь зазеркален и закольцован: ревнивый Уильям убивает Мэри, а через несколько минут — или часов — ревнивая Венди убьет Маршалла, пока та же история, умноженная на два, заново начинается этажами ниже. Так история любви и безумия превращается в любовь и безумие зрителя, который носится то за одним, то за другим героем. При этом здесь, как в жизни, нет второстепенных персонажей: следовать за костюмершей так же интересно, как за кинодивой, каждый актер проигрывает свой собственный бенефис.
«Punchdrunk» ставит над тобой психологический эксперимент. Недаром нам то и дело встречается зловещий Доктор, ставящий опыты над людьми. С таким же спокойствием кто-то сверху мог бы смотреть, как 600 глупцов в масках в полной тишине исследуют этот пятиэтажный дом с привидениями, подглядывая, подслушивая, вламываясь в чужие дома, воруя чужие секреты и следуя на запах крови. Результат эксперимента — превращение зрителя в отсутствующий предмет декораций — камеру. Каждый снимает свое кино, выбирая общие, крупные или средние планы, предпочитая одних актеров другим, одну натуру — другой, монтируя из этого свои истории, которые никогда не совпадут с тем, что увидели остальные… В «Утопленнике» именно эта недосказанность оставляет тебя в этом «опьянении от удара»: ты знаешь, что увидел не все.
На следующий день я вернулась в Temple Studios и не увидела ничего из того, что было вчера. Наверное, если бы я осталась в Лондоне, я продолжила бы ходить туда снова и снова. Я бы увидела другие комнаты, распутала бы другие убийства, я бы читала стопки писем на столах и перебирала бы четки на могилах кинозвезд. Я бы опять ничего бы не поняла, но была бы — как и вчера — неотъемлемой частью этого ужаса — одинокой белой маской, идущей на тебя из темноты.
Интервью с режиссёром Феликсом Бареттом:
