Культурфильм в борьбе с пьянством

«За ваше здоровье!»

Кадр из фильма «За ваше здоровье!» (1929)

Сами по себе практики возлияний в России устойчивы на протяжении веков. Они универсальны, как язык, они исповедуются и распознаются большинством и во многом формируют наш культурный код. Переменчивы политика и риторика: мы то рискуем «утопить в вине революцию», то «льем в железную кружку боевые сто грамм».

Чувствительный к национальной повседневности, кинематограф никогда не избегал алкогольной темы. Заметим, кстати: первая сцена в истории отечественного кино — пьяный разгул волжских казаков в «Понизовой вольнице». В период официальной борьбы с пьянством в довоенном СССР кинообразы транслируют государственную установку. Пьянство, прямо или косвенно, осуждается на экране как рудимент прошлого и атрибут буржуазного сознания: выпивохи, хозяева и посетители кабака в «Таньке-трактирщице» (Б. Светозаров); молодые буржуи, обреченные сгинуть «В угаре НЭПа» (он же). Многомернее в своем пороке герой эрмлеровского «Встречного», старый турбинщик Бабченко — в трудную минуту выпить с ним оказывается единственно верным ходом со стороны молодого напарника, но страсть к горькой у Бабченко — также, в первую очередь, пережиток дореволюционного уклада. С другой стороны, шаржированные «спившиеся тунеядцы», воровское дно «Чертова колеса» Козинцева и Трауберга. Все эти персонажи — люди не совсем советские. Тогда как в 1925-м, с началом государственного производства спиртных напитков, очереди за водкой наводнили пролетарии, то есть люди как раз самые советские.

В 1928 году, на новом витке антиалкогольной кампании, когда в городах открываются наркодиспансеры и медвытрезвители, а дети в дни получки маршируют с транспарантами, призывающими отцов «вылить всю водку, не ходить в монопольку и нести деньги в семью», студия Межрабпомфильм изготавливает агитационную ленту «За ваше здоровье!», целиком посвященную борьбе с алкоголем. Критика, освободившись от ужимок в адрес прошлого, обрушивается на непристойное настоящее.

Смесь игрового и научно-популярного киноматериала в единой агитационной риторике входит в моду как раз к 1929 и становится на ближайшие несколько лет эталоном советского кинопроизводства. Картина начинается мрачной новеллой, эпизодом из жизни семьи, где, вслед за алкоголиком-отцом и его собутыльниками, за воротник закладывают бабушка и слабовольная жена, кормящая мать.

Одновременно перед зрителем открывается панорама современного пьянства: маргиналы, советские аутсайдеры, «выбывшие из трудового строя», ожившие персонажи Зощенко. В череде коротких скетчей они машут руками, стоя в очереди за пивом, спорят друг с другом в тумане табачного дыма, заводят танцы вприсядку, с глазами навыкате исступленно трясут бутылкой и атакуют невидимых врагов. Несмотря на то, что изображение в советском агитационном кино стремится к плоскому знаку, к плакатности — колорит поз, мимики и жестов в этом карнавале пропойц сообщает ленте динамику и объем. Эксцентричные типажи, социальная шелуха, жертвы народного порока составляют, что называется, «киногеничный слой общества».

Озорные картинки снабжены неутешительной статисткой — необъятной стране нужны необъятные показатели. «Фетишизм цифр» (на который сетует героиня одного рассказа Бабеля) распространяется с равным успехом на количество потребленного страной за год алкоголя так, будто речь идет о достижениях и темпах первой пятилетки. «32.000.000 ведер пива» — тут пьянит уже само число, в сумасбродном, каком-то гастевском духе — «Их там тысячи. Их миллион. Миллиарды…».

Для пущей убедительности тезис «Алкоголь — яд!» иллюстрируют несколько абсурдные для сегодняшнего зрителя, но кинематографически наглядные опыты: проспиртованное, «отравленное» яйцо кладут под наседку или в инкубатор и демонстрируют, как вылупляется хилый цыпленок, сотрудники Института охраны труда меряют мышечную силу пальца и чувство равновесия до и после употребления водки. Здесь «За ваше здоровье» как бы продолжает культовую картину Ханжонкова «Пьянство и его последствия» (1913), от которой сегодня сохранились только титры и отдельные кадры.

Пьяница, понимаем мы, не только наносит вред своему здоровью и семье, пьянство — это классовый враг, оно угрожает труду и обществу. Как бороться с врагом? Иррациональной стихии алкоголизма противопоставлена безупречная вычислительная система. В свете механизаторского пафоса все можно посчитать, измерить, проверить и последовательно исправить. Так происходит и с подопытными алкоголиками — в наркодиспансерах их лечат электричеством, вдувают кислород, наконец, подвергают индивидуальному и массовому гипнозу. Эпизод с последним смотрится, надо признать, весьма эффектно и вызывающе — вне контекста его вполне можно принять за постмодернистские бесчинства параллельщиков, приписать юным братьям Алейниковым или Юфиту.

Ближе к концу мы снова видим несчастную семью: день получки, мать и жена ждут отца семейства, он не появляется. «Горбатого могила исправит…», — пессимистично заключает старуха и ошибается. Горбатого уже исправили, и не могила, а система. Он появляется с гостинцами для всей семьи, «вместо водки — чай и сахар». В финале вслед за призывом «противопоставить алкогольному яду настоящие культурные развлечения», представлены кадры Спартакиады 1928: «Они не пьют «За ваше здоровье». Но. Действительно здоровы».

Так советский зритель конца двадцатых за пятьдесят минут проживал символическое избавление от недуга алкоголизма, проходил своего рода экранную профилактику. Больше всего культурфильм «За ваше здоровье» напоминает сопровождение к выпускавшемуся в те годы (1928—1932) всесоюзному журналу «Трезвость и культура»: тот же научно-популярный, просветительский формат, тот же идеологический и информационный фундамент и терапевтический тон, спародированный Леоновым в выпуске «О пользе алкоголя» в киножурнале «Фитиль».

Любопытно, что фильм, обитая в сугубо функциональной плоскости, игнорирует вопросы о причинах страсти к спиртному. Социальная проблематика и метафизическая природа пьянства остаются за кадром. Почему все эти люди пьют? С горя, от раздавленности судьбой, из веселого легкомыслия и праздности? Почему пьют в кадре почти одни только мужчины? Поле для спекуляций открыто. За скобками остаются и представления о культурных нормах употребления спиртного (абсолютный трезвенник, как известно, тоже не вполне нормален).

Интерес к фильму как к документу времени и идеологии, сквозящей во всяком его кадре, безусловен. Однако есть ощущение, что сегодня ленту имеет смысл смотреть не только в ракурсе исторического любопытства. Социальная экзотика; экстравагантные медицинские процедуры; два актера не последнего ряда: Александр Чистяков (главный алкоголик) знаком, например, по трилогии о Максиме и Мария Блюменталь-Тамарина, бабушка в семье — она же сыграет жену Бабченко во «Встречном». И что-то подсказывает, что далеко не последняя причина — в «йоге наших широт». Затрагиваемая тема настолько фундаментальна для отечественного зрителя, что фильм, кажется, найдет у него отклик вне зависимости от поколения.