Павел Павликовский получил Оскар за «Иду» в 2015 и ничуть не зазнался, хоть название «Холодная война» и вызывало подозрения в гигантомании. Не тут-то было: вопреки историческому и географическому размаху картины, это анти-эпик, история любви, в которой героям не мешают ни вербовки, ни репрессии — только они сами. Финальный титр «Посвящается моим родителям» кажется даже излишним — то, что перед нами история на двоих, становится ясно на первых минутах фильмах.
Послевоенная Польша, симпатичная девушка Зула (ее позже назовут в шутку femme fatale, но это определение ей как будто мало) на прослушивании в ансамбль польской народной песни (и немножко танца) исполняет «Сердце» Утесова. С этого момента и до конца фильма покоя не будет хотеться ни ей, ни худруку Виктору. За полтора часа на экране они умудряются несколько раз пересечь границу, поменять партнеров и гражданство, а такую простую вещь, как быть вдвоем, не вывезут. Так и видится: Павликовский питчит «Холодную войну» как «Ла Ла Лэнд» по ту сторону железного занавеса.
Ансамбль с 1949 и до конца оттепели вырастет до гастролей в Париже, а о ходе Холодной Войны можно будет догадаться по репертуару народников, которым придется добавить пару духоподъемных штучек про колхозы, ну и чтобы в этот момент за их спинами огромный портрет Сталина вырастал. Впрочем, в «Холодной войне» поют и танцуют не столько по поводу юбилея вождя — народный хор звучит так же проникновенно, как джаз, на который переключится Виктор, сбежав из Польши в Париж. При этом хор по-античному вторит душевным метаниям, а подчас и вовсе берет на себя значимые сцены.
Умолчание — главный прием «Холодной войны», позволяющий сузить фокус до самого важного, изолировав героев в и без того тесном кадре 3×4: Павликовский то по-ренуаровски поставит влюбленных напротив зеркала в шумном зале ресторана, то оставит их неприкаянными в трети кадра, то заставит петь на малоизвестном им языке, будь то русский или французский.
Не бойтесь названия, оно лишь ставит временные рамки — в остальном холодная война схлопывается до невозможности двух очень любящих друга людей быть вместе. За 15 лет Зула и Виктор несколько раз расстанутся, выберут не тех, предадут и разбегутся по разным странам, чтобы очутиться в той же точке, где все и начиналось — в разрушенной, без крыши церкви, где проступают лики на фресках, только цветными они у Павликовского так и не станут.
